Нет! Он был внутри Женьки.

Жар наполнил голову, сжигая чувства и воспоминания тринадцатилетней дочери Кирилла Морокова. Она заметалась, пытаясь избавиться от горящей твари, но руки Ангел заставили новообращенную лежать неподвижно.

До Женки неожиданно дошло: нагары – это вовсе не живые татуировки, готовые по первому требованию прийти на помощь своему владельцу. Это симбионты! Отвратительные паразиты! Разумные существа, способные перекроить под себя человеческий мозг.

Еще немного, поняла Женька, и она станет с нагаром единым целым. Имя огненного ящера проникло в сознание запахом гари и потрескиванием раскаленной земли.

ЕРКУТ.

Отныне он будет ее частью…

В стене пещеры, за спинами Исси, появилось небольшое отверстие. Ровно за секунду оно увеличилось до размеров гаражной двери. По краю нового входа в резиденцию Эрколя Могучего рассыпались красные огоньки. Казалось, камень тлеет, словно кусок плохо просушенного дерева.

Едва отверстие перестало расти, как в него просунулся крысиный нос.

Зверюга размером с подросшего слоненка оглядела происходящее в пещере, флегматично шевельнула кустами седых усов и прыгнула. Она приземлилась точно перед столом, на котором лежала Женька. Одним ударом хвоста отшвырнула Тизерию и издала крик, похожий на визг тормозов железнодорожного состава.

Следом за крысой из дыры фиолетовым горохом посыпались синегрибы.

– Всем лежать! Руки за голову! Сопротивление опасно для ваших почек! – верещали они.

– Не дышать! Не моргать! Думать только по очереди!

– Всё, что вы скажете и не скажете, будет использовано против вас!

– Эй, жиртрест, пиши «чистосердечку» – на суде зачтется!

Не замеченные в этом гвалте в пещеру ворвались трое. Один, в черной куртке и зеленых спортивных штанах, вскочил на спину к ощетинившейся крысе. Другой, с копной медных волос, подлетел к ошарашенному Эрколю и накинул на толстую шею древнего героя тонкую удавку. Третий, самый маленький, бросился к Женьке.

Последнее, что она увидела, было бледное лицо Федора.

– Потерпи. Я сейчас… – зашептал юный целитель.

Его ладошка коснулась щеки подруги, и на нее, словно прохладный дождь в разгар жаркого дня, хлынул сон.

Фасад двухэтажного дома был похож на лицо изможденного старика. Два сводчатых окна жалобно смотрели на пустынную улочку, взятую в тиски разноцветными заборами.

– Ну и запах здесь, – поморщился Кудай. Он стоял в комнате второго этажа коттеджа напротив и разглядывал объект через тонкую занавеску.

– Хозяйка держит полтора десятка хорьков, – объяснил темноволосый атлет в сером камуфляже – один из подчиненных начальника службы безопасности. Главной особенностью бойца был голос. Бархатный, музыкальный, как у профессионального ведущего детских радиопрограмм. И фамилия была под стать – Кошкин. – Вы, Валентин Петрович, поосторожнее. Эти твари могут в штаны залезть. Брага десять минут назад так отплясывал, что у хозяйки от смеха икота началась. До сих пор остановиться не может.

– Брага или хозяйка? – Кудай незаметно похлопал себя по штанам.

– Оба!

– Что там у нас? Дома они?

Две одинаковые девушки, до этого неподвижно сидевшие в дальнем углу захламленной комнаты, синхронно подняли головы.

– Если здесь наконец-то станет тихо, мы сможем ответить на этот вопрос, – хором сказали они и снова уставились желтыми, выпуклыми, как у мопсов, глазами в окно.

Близняшки Ли-Лу были единственными акустиками в команде Морока. Все знали, что Люди крыш, нарисовав мысленный портрет человека, могут подслушать его разговор на расстоянии до четырехсот пятидесяти метров. И никакие стены, хоть со звукоизоляцией, хоть без, им не помеха. Но если представлять было некого, то слух кошек не сильно отличался от слуха усато-полосатых собратьев. Ли-Лу, взятые Мороком в СКК два года назад, действовали иначе. Им не требовалось устанавливать эмпатическую связь с источником звука. Они работали, как система локаторов – вдвоем пеленговали сигнал под углом друг к другу и тут же его расшифровывали.

– На втором этаже пусто, – сказала Лота, не мигая глядя на дом по другую сторону улочки.

– На первом тоже никого. Только мыши, – добавила Лиза.

– Сканируем подвал… Что-то есть.

– Двое. Слышу сердцебиение.

Сорок три минуты назад Морок получил весточку от Марты. Одина из ее групп, уже четвертые сутки прочесывающих город, засекла на крыше Дину. Ни у СКК, ни у кошек не было полной уверенности, что внезапно пропавшая две недели назад девушка переметнулась на стону пятой расы, но проверить не мешало.

Ее довели до коттеджа на окраине города и передали под наблюдение бойцам Кудая. Чтобы не соваться в логово врага вслепую, безопасник решил предварить силовой захват акустическим сканированием.

– Это они! – Кошкин принял позу кота, готового прыгнуть на зазевавшуюся птаху.

– Вряд ли, – флегматично заметила одна из близняшек. – Если только наши клиенты не астматики. Они дышат с помощью какого-то аппарата.

– Больше в доме никого? – спросил Кудай. – Тогда готовимся, Кошкин. У тебя ровно минута.

Чуть позже среди заросшего бурьяном двора замерцали кольца радужных порталов. Из них выскочили бойцы в камуфляже и, спустя несколько мгновений, исчезли в доме. Вся операция заняла пятьдесят четыре секунды.

– Ни парня, ни девчонки! – озадаченно сообщил Кошкин, когда на пороге подвальной комнаты, где попискивало медицинское оборудование, появился Кудай. – Смылись. Вот, только эти…

Начальник службы безопасности подошел к кровати с погруженной в кому женщиной. Словно надеясь разглядеть признаки пробуждения, склонился над ее бледным лицом. Массивный лоб Кудая залил холодный свет экрана, по которому бежали частоколы зеленых зигзагов.

– Любопытно. Это хозяева дома?

– Да леший их разберет. Лежат, кажись, давно. А с домом вообще не ясно. Вроде, померли его хозяева. Лет пять назад в автокатастрофе погибли, – Кошкин взмахнул по-девичьи загнутыми ресницами. – Тут это… Север с Кирзой прибыли.

– С Потаповой, что ли? – усмехнулся Кудай новому для него прозвищу.

– Ну да, я и сказал, с Кирзой – с нашим суровым, как армейская обувь, аналитиком.

– Заводи.

– Да они уже, того, дом осматривают. Там наверху пара жилых комнат есть, в них кое-какая техника. Север сейчас разбирается.

– Ладно, пойду, перекинусь с ним словечком. А ты медиков вызывай. Беглецы не вернутся, так что присматривать в пустом доме за этим ежиками в тумане некому, – Кудай кивнул на неподвижные тела. – Пора им переезжать на новую жилплощадь.

Когда на тихую улочку вырулила машина «Скорой помощи», большая часть группы захвата успела покинуть коттедж. Кошкин вместе с парой помощников обшаривали дом в безнадежной попытке найти хоть что-нибудь, указывающее на то, где сейчас Ларс и Дина. Север вместе с Потаповой возились в комнате, полной свечных огарков. Их заинтересовал большой монитор на стене. Кудай сам встретил медиков – бригаду из частной клиники, обслуживающей СКК.

– Привет, Махитыч! – поздоровался безопасник с приехавшим врачом. Маленький человечек в нежно-сиреневой униформе, напоминавшей пижаму, недовольно поправил громоздкие очки.

– А без этого нельзя?

– Чего «этого»? – включил дурака Кудай.

– Ну, вот этих подколов? Какой я тебе Махитыч? Я Михайлович! Выучи наконец!

У врача «Скорой помощи», много раз латавшего бойцов Кудая, было два недостатка: вдавленный подбородок, который делал его похожим на индюка, и полное отсутствие чувства юмора. Если первое ему охотно прощали, то второе пытались воспитывать. Так Адриано Михайлович превратился в Махитыча.

Весельчак Брага утверждал, что обладатель столь утонченного имени не может обходиться простым, как деревянная колода, отчеством Михайлович. Поэтому перед его знакомыми и друзьями стоит задача избавить врача от явного противоречия. К сожалению, сам Махитыч не смог оценить самоотверженного порыва Браги и каждый раз жутко обижался, когда кто-нибудь из доброхотов коверкал его отчество.